Подкаст попытка 1

The speaker discusses the return of politics in Russia and the role of the candidate Nadzhedin. They mention that politics had disappeared from public discourse during the war, but now people are queuing up to support Nadzhedin. They also talk about the potential implications if Nadzhedin becomes president and discuss his compromise-oriented approach. The speaker raises concerns about the release of political prisoners and the possible reactions from different segments of society. Overall, they find Nadzhedin to be a surprising and potentially polarizing figure. Ну что, как говорится, поехали? Поехали. Куда? Ну что, Данил, я тебя могу поздравить. Я считаю, что в Россию вернулась политика. Я считаю, что она туда не уходила, что не та политика, к которой мы привыкли. Хотя... Ну, смотри, мне кажется, вообще политика вернулась в российскую повестку именно вместе с Надеждиной. Он вообще не суперинтересная личность, но он скорее как человек-функция. И что мы видели? Мы видели в начале войны, что как раз-таки политика, российская вообще какая-то, она ушла из повестки. Люди следили за новостями фронта, люди следили за новостями о мобилизации, сколько будут брать Киев, Харьков, что там под Махмутом, а сейчас нет. Сейчас все массово стоят в очередях за Надеждиной. Что ты вообще об этом думаешь? Ну, во-первых, мне очень понравилось то, что штаб Надеждина отказался предоставлять подписи, собранные за рубежом. Ну, мол, типа, мы собрали все уже в России, поэтому нам не надо. Так что человек получил пиар, скорее, чем реальную помощь какую-то. Ну, значит, надо вообще что-то отбирать, о чем нужно думать. Поэтому я начну, ну, так, с самого начала. Я считаю, что политика из России, конечно, не уходила. И что, ну, блин, просто была другая политика вернулась, предвыборная, такая политическая, немножечко пертурбация. Разговоры на кухнях стали немножко более, менее милитаристичными и более такими, электоральными. Но, как бы, все равно. Меня еще не продали. Вот Надеждин, я его, как бы, не покупаю пока. Потому что уже была, как ее звали, эта прекрасная женщина, антивоенная тоже. Жанна Сунцова. Сунцова, да. Ну, че, где Сунцова? Она так же возникла, а так же пропала. Просто не зарегистрировали. Но ее-то не зарегистрировали по той же причине, почему раньше не регистрировали кандидатов. Тоже то, че... Блядь, Данил, нет, идет какая-то хуйня, извини. Щас. Ты про это? М-м-м... Да перебилась нахрен. Слушай... Я думал, что мужчина с усами тебя всегда привлекает, потому что настолько... Слушай, нет, но он меня, конечно, заагитировал. Точнее, не сам он, меня заагитировал сам феномен. Мне кажется, это... Это что-то, что, с одной стороны, было очень прогнозируемо, а с другой стороны, было очень неожиданно. То есть... То, что будет именно Надежде, для меня было сюрпризом, и на самом деле, скорее, сюрпризом приятным. Но то, что что-то такое должно обязательно появиться, у меня ощущение было давно. То есть вообще, что такое Надежде? Надежда – это, по сути, хрен с горы. То есть это чел, который десятилетиями занимался мелкой бюрократической работой. С 90-х. Он был таким нормальным партийным функционером в Союзе правых сил. Он баллотировался на выборы губернатора Москвы, Московской области от... Господи, от «Справедливая Россия». Он перекладывал бумажки, делал всякие аналитические справочки, работал профессором права в МФТИ почему-то. Для тех, кто не знает, МФТИ – это вообще мегафизический университет, где учатся очень умные физики и математики. И там время от времени случаются такие приколы, типа того, что была единственная девочка на весь поток, она нравилась двум мальчикам-физикам, она одного отвергла, и вот тот, которого она отвергла, пошел и зарубил второго топором. В общем, там вот такой контингент учатся. Этим физиком был Альберт Эйнштейн. Слава богу, нет. И он в таком вузе, где жёсткие физики и математики, преподавал право. Он вообще сделал кафедру права. Более того, Надеждина, я вообще его лично знаю, что самое забавное. Я когда была в студсовете МГУ, мы его пригласили, мой знакомый, который сейчас на всяких пропагандистских каналах выступает как политолог, пригласил его на лекцию имени студсовета в клетополитологии МГУ, и он там прочитал какую-то абсолютно дженерик максимальную лекцию про историю России, и сыграл на гитаре. Короче, вот реально странный, забавный, наверное, очень добрый, искренний чел, который там ходил на всякие эти пропагандистские шоу. Но в общем, вот то, что именно он будет, это был сюрприз. Это был большой сюрприз. Для меня это не является сюрпризом, потому что вторые выборы подряд и вся публика бежит за жирным усатым мужиком, который обещает что-то непонятное. В прошлом хотя бы была клубника. С клубника я был еще готов пойти. У этого, ну, я видел, гриб у него большой такой. Ну окей, ну пожарим мы этот гриб. А что еще, сколько там, шесть лет делать? Президентского цикла. Слушай, если мы с тобой даже, типа, будем фантазировать, а вот если мы прям максимально зафантазируем, а вдруг Надеждин действительно станет президентом. У нас же такая ультимат фантазия. Обвалит рынок иностранной недвижимости и зальет благодатью всех людей с синим белым флагом. Так что они потом будут еще оттирать ее с усов. Надеждина. Слушай, ну вообще, вообще возможно. И знаешь, что мне кажется любопытным? Вот если он станет президентом, а на самом деле неплохая компромиссная фигура. То есть, если мы представляем, что следующим президентом после Путина будет Мишустин. Это неплохо, но это очень плохо и неприемлемо для резко антивоенной аудитории. Потому что все-таки, ну, Мишустин начинает под санкциями, Садянин или Ливерна-Беулина. Это так или иначе люди, которые занимались хозяйственной поддержкой войны. И некоторые из них, ну, Мишустин в меньшей степени, но были как бы замечены в прямой, словесной, а иногда и не только, как, например, Кириенко, поддержке фронта. Но это как президент Молшак, который был министром Центробанка. Да, про него сейчас, да. Он был на Нюрнберге, если я не ошибаюсь. Он был на Нюрнберге. Если будет какой-то Навальный, условный, коллективный Навальный, Кац, Яшин, то это будет неприемлемо для огромной части российского общества. Потому что ты не можешь как бы сделать прыжок из вот такой хтони, в которой ты живешь, и из-за этого ты оправдываешь войну, оправдываешь Путина, потому что это как бы такой определенный обезбол, в резкую, там, либеральную, антивоенную политику. Ты не можешь вот просто сделать такой прыжок. И кандидатура типа Навального, или даже того же самого Яшина, или Каца будет неприемлема для другой части общества. А тут есть надежда. С одной стороны, вот он такой максимально системный чел. С другой стороны, он говорит какие-то правильные вещи, но очень осторожно. Например, говорит, что Крым крымский, и, как я поняла, все-таки пять подписей из Севастополя он понесет в цикл. То есть реально чел компромиссный. Неплохой вариант для какого-то переходного периода. Тебе так не кажется? Вот в этот момент, наверное, надо уточнить, что у меня богород международное отношение и политическая технология, вот это физиология. Поэтому для меня, когда мне говорят, ну чел компромиссный, я прям вижу Кириенко с заплывшими глазами уже, уставшего, с похмельем, потому что у него медведек на душе такой, ну давай хотя бы этого, ну компромиссного, ну я не знаю, ну что-то. Ну я тебе не барон, но я не могу вытащить что угодно из болота. Поэтому мне он кажется весьма таким. Плюс слишком компромиссный, слишком удобный. Удобный для кого? Удобный для как раз того, что ты описала, для всей служивой бюрократии и военщины, чтобы тихо, мирно выползти из санкций, выползти из конфликта. Ну это хорошо. Ну опять же, это типа хорошо, ну хорошо-хорошо, но это как, я не знаю, если сравнивать с Гитлером, это конечно тоже мавитон, но иллюстрации не будет. Это будет еще один перепуток Советского Союза и психических федераций, только еще менее радикальный, более плавный с точки зрения слома политической системы и социальной жизни. Слушай, ну на самом деле, тут во многом хороший пойнт, что слишком какая-то компромиссная фигура, это будет не очень хорошо для транзита, именно в плане того, что не будет иллюстрации. Но с другой стороны, все-таки, все-таки, Надеждин очень активно ходит к оппозиционным СМИ и поддерживает его достаточно политизированная, ангажированная либеральная часть российского общества. То есть база его поддержки значительная вон там. А касательно его взглядов таких достаточно осторожных, ну он же говорит про то, что он будет договариваться, он начнет тяжелые и долгие переговоры там с Украиной, с Западом и так далее. Почему они тяжелые и долгие? Ну он так говорит, то есть он говорит, что его степ-1 это он выпускает всех политзаключенных, его степ-2, что на самом деле достаточно радикальный шаг. То есть он выпускает политзаключенных, он возвращает им политические права. Подожди, а у всех политзаключенных есть Стрелкова-Геркина? Хороший вопрос, вот это надо уточнить. Я думаю, что в принципе есть... А Лимонов тоже выпустил? Блин, ну... Ну это, кстати, это хороший вопрос. Но все-таки Стрелков-Геркин, он не считается... Он политзаключенный. Он не считается политзаключенным Амнести и всякими прочими организациями. Ой, ну это все потому, что вы на своем либеральном Западе... Мы на своем либеральном Западе, кто в Лондоне, а кто в Грузии. Вы вообще в Евросоюзе, видите ли, на своем либеральном Западе. И то, что на нашем хорошем традиционном консервативном острове. Признаете всю вот эту вот посредническую шелупонь, которая сидит у меня у нас в офисе на Бэнк с Собором Столпетра. Да. По определению он же является политическим заключенным. Он следит за политическую позицию. Он следит не за то, скажем так. Мне кажется, оптимально это выпустить Стрелкова-Гиркина и Сандрюшина. Одного. В поле. А выпустить его из ужасно некомфортабельной российской тюрьмы и отправить его в очень комфортабельную европейскую. Потому что напомню, что он все-таки осужден международным уголовным судом, также известным в народе как ГАКский трибунал Малайзийского Боинга. Отожден до крушения, это, конечно, да. Но за сбитие Малайзийского Боинга еще в далекие-далекие-далекие годы. Всего лишь 10 лет назад. В любом случае, мне кажется, сидение в ГАГе или в Финляндии, почему-то очень много людей, которых разговаривают в ГАГе, потом в Финляндии. Потому что ты их просто в поле отпустил, там лес, куда тебе деваться. Мне кажется, в Финляндии не хватает своих зэков. Короче, в комфортабельную тюрьму в Финляндии, в Норвегии, где-нибудь там. Я думаю, он будет очень рад. Мне кажется, после русской тюрьмы он такой, это что, шаратон? После английской недвижимости готов в финляндской тюрьме посидеть? Ну да, да, да. Там условия как... Условия лучше и дешевле это все получится. Вообще. Вернемся к надежде. Надо поместить нашу по многосексуальной фантазии победы этого кандидата в политический нарратив, мне кажется. Что у нас вообще было до надежды? Почему он возник и откуда он родился? Потому что для меня он появился просто там. Я иду по улице, смотрю в ТикТок и вижу, что у него Шитерс Шульман. То есть вот так вот появился этот потенциальный кандидат в президенты. Слушай, как он появился? На самом деле отчасти, что что-то такое может возникнуть было частично прогнозировано. Как, мне кажется, почему? Бладунцова, да. Да, то есть, во-первых, были... У Бладунцова были протесты в Башкортостане. Появилось новое движение социальное, которое очень сейчас быстро развивается, радикализуется из жоноблизованных. И я, на самом деле, даже к этому бы отнесла обращение на прямой линии Путина. Что он... Обращение? Нет, нет, нет. Они как-то случайно вывели на экраны вот эти вот мемные картиночки, типа, как попасть в ту Россию, которую показывают на Первом канале. Ну, у меня для этого есть целая книжка, я тебе посвящу свой маленький блок. Ну, давай, да. Да, и, короче, были какие-то предпосылки того, что люди внезапно начали задумываться о политике. Почему, мне кажется, так происходит? Во-первых, как раз-таки социологи и вот Олег Журавлев давал недавно на интервью в Верске и Экстримскан, и Хроники. Вот последние опубликованные исследования говорят о том, что в декабре был зафиксирован пик антивоенных настроений. То есть нельзя сказать, что сейчас большинство... Ну, пик антивоенных настроений это сколько? Это было 25-30 процентов, если я не ошибаюсь. Там интересно что? То есть нельзя сказать, что сейчас большинство людей, они антивоенно настроены. Но больше, чем когда-либо было. И именно база осознанной поддержки войны очень сильно сжалась. То есть достаточно вот большая такая видная когорта это так называемых непротивленцев в войне. То есть это люди, которые по моральным причинам войну не поддерживают и на самом деле готовы на прекращение войны вообще при любых абсолютно обстоятельствах с потерь оккупированных территорий. Крым там не особо обсуждался. Но при этом считающих войну чем-то неизбежным. То есть вот эта группа людей, которые приходят к осознанию того, что война это плохо, но хоть и неизбежно. И то, что если вы ее сейчас закончите и мы будем этому только рады, она растет. У разных служб это по-разному, но с этим трендом спорить нельзя. Но что самое, как мне кажется, интересное? Одновременно с ростом неприятия войны у нас, как мне кажется, в обществе произошла определенная нормализация войны. То есть люди к этому привыкли, это настолько приелось, это стало настолько частью нормальной картинки, что люди больше не воспринимают ее как какой-то главный фокус своего внимания. И люди, как мне кажется, начали обратно возвращаться к домашней повестке, к тому, что происходит дома. И мне кажется, что во многом это было спровоцировано и тем, что последние несколько месяцев и на Западе, и внутри России все говорили о том, что Путин выигрывает войну. То есть Путин выигрывает войну... Была неделя там, когда разразились подобными материалами Bloomberg, Times и то-то еще. Но это то, что Майкл Наки, лучший спарринг-боец российской оппозиционной площадки, назвал «зрадоперемогой». То есть качающимся маятником от победы к поражению. Да, но ты абсолютно прав. И было такое ощущение, эта мысль очень плотно сидит в голове у Путина, что осталось чуть-чуть пережать, и мы победим. Мне кажется, россияне, тоже мобилизации давно не было, и мне кажется, очень многие люди внутри России перестали чувствовать от этого какую-то экзистенциальную угрозу. И начали обращаться... Кошмарный комфорт. Мои любимые яйца, опять же, стоят невероятные деньги. Стоят невероятные денег, зарплаты не растут, цены растут, а война, вроде, она где-то там... Нет, зарплаты растут, кстати говоря, цены тоже растут, но зарплаты не успевают. Да, именно, зарплаты не успевают с увеличением цен. И мне кажется, произошла определенная политизация общества. Когда война только-только началась, все следили за фронтом. Все смотрели, через сколько дней возьмут Киев, не возьмут, что там с Харьковым, мобилизация будет, не будет. И сейчас, из-за того, что есть такое ощущение, что это очень надолго, и, в принципе, война оппозиционная, и Путин скорее выигрывает, мне кажется, фокус общества сменился на внутреннюю повестку, а вот фокус власти, как мне кажется, они этого могут не демонстрировать, но из того, что мы знаем, вообще, в целом, о том, как работает российская политическая система, о том, как работает голова Путина, мы не можем об этом догадываться, но это лучшее, что мы имеем. Наоборот, очень сильно думают о войне, потому что это для них главный повод для приятных мыслей, как мне кажется, именно для Путина и его ближайшего окружения. Там они на коне. Там они все выигрывают, там у них все очень хорошо. Там, значит, украинцы ноют, там заложные Зеленским срутся, американцы не могут военную помощь предоставить. Мне кажется, в отношении Путина у него сейчас все хорошо. И поэтому, как мне кажется, определенный фокус внутренней повестки участия российских элиты, в первую очередь, и Путина, он сместился. И мне кажется, они много чего проморгали. И мне кажется, они именно поэтому проморгали надеждой на Дунцова. Они не проморгали, потому что Дунцова для них это нечто очень привычное. То есть у них вот эта оптика на поиск угроз, настроенная десятилетиями либеральных протестов, возглавляемых Навальным, всеми вот этими ребятами. Она как бы настроена вот такие штучки ловить. А вот штучки типа Надеждина, она не настроена ловить. И штучки типа вот какого-то такого достаточно массового, но абсолютно потребительского, то есть нецензурного, не морального брожения, они тоже не настроены ловить. Мне кажется, они от этого очень сильно отвыкли. И мне кажется, они не знают до конца что с этим делать. Потому что весь их репрессивный аппарат, вся их сигнальная система тревога, тревога, тревога была настроена на либералов. Либералов они победили, они их задавили. У них все круто. И тут прилетело оттуда, откуда никто не ждал, как мне кажется. У меня есть сразу парочка наблюдений. Во-первых, выхватили первыми даже не то что либералы, а серьезно выхватили наоборот интерправы. Пригожин, Стыков самые известные наши кейсы. Нет, я говорю то, что репрессии против либералов начались прямо в самом начале войны и до войны. А это традиционно. Там просто нужно было дали карадланчики. Всех можно брать за грудки и сажать. Уже все дела сдули пыль. А вот эти ребята выхватили серьезнее, потому что последнее политическое убийство, скорее всего, политическое, это у нас Немцов. Немцов был давно. И он давно был на политической сфере. А Пригожин? До Пригожина особо не было. Журналистов мало погибало. Обычно у нас журналисты являются самыми опасными в России. А попытка убийства Навального? А отравление российских журналистов в Европе? Не удавился? Журналистов? Не журналистов. Это предатели, как говорится, у нас имели. Немножко другие люди. Одну секунду, мой прекрасный британский сул решил вклеиться в разговор. Все. Поэтому возвращаюсь к мысли то, что за этих ребят принялись серьезно. Потом опять же проморгали. Но если бы это все длилось несколько дней, я бы поверил. Потому что большинство стран, наверное, даже проморгали. Как-то были уже все, все протесты вроде бы сошли на нет. Мы знаем, где будут протесты, по каким причинам и ловить. А тут просто на фоне экологии. Ну, если бы люди читали книжки по истории, они бы знали, что распад Советского Союза начался во многом благодаря экологическим движениям. В первую очередь, например, в Армении, в том же округе Озера Севан. Да, да, да, нет. И в Прибалтке тоже. Ты абсолютно прав. То есть, мне кажется, что у них настолько как бы, они отвыкли. Кстати, вот тоже я хочу вернуться к тому, что ты очень интересно сказал, что распад Советского Союза начался с экологических движений. Мне вообще кажется, что вот эти все последние события, которые мы видим несколько месяцев, это не вот болотное, это не он вам, не Димон, это не вот эти вот протесты городской интеллигенции десятых. Это нечто реально очень похожее на диссидентские традиции конца 80-х и 90-х. То есть, как ты правильно сказал, экологический протест. Они на самом деле нулевые в десятые, но это вот такая традиционная постсоветская, российская протестная история. Потому что если ты не можешь бунтовать по поводу чего-то политического, твое недовольство ищет как бы выходы по более допустимым поводам. В Женеже он мобилизованных. Я вижу очень нечто похожее с комитетом солдатских матерей. Даже, вот сейчас будет прямо очень вауше, но вот этот вот коммунальный коллапс, который мы наблюдали последние несколько месяцев, который, как я понимаю, он сейчас продолжается. Это же тоже... Это же тоже определенная инфраструктурная катастрофа, показывающая несостоятельность управленческой системы, которая мне лично напоминает Чернобыль. Это, конечно, очень разных категорий ситуации, но это тоже инфраструктурные аварии, которых много, на которые власть не знает, что делать. Последний раз так за уши снял Толкин, чтобы Эльфы получились, мне кажется. Это прямо очень сильно привязано. Я тебе скажу, что на самом деле мне кажется, что есть логическая проблема в том, что диссиденты, они как раз-таки были средним классом, а вот все эти экологические диссиденты не низкие. Глубинный государь. Это обычные люди. Ну, диссидент, в смысле диссидент не в смысле сахаров и так далее, а вот такие противники. Я сорян за мой ранглиш. Не, ну, если просто слово диссидент у нас имеет определенную формату, то я диссидент, извините за мой латынь. Но, как бы, да. Возможно, просто, у нас сейчас кончится запись зоны, поэтому я начну свой большой разгон попозже. Давай-ка мы сейчас просто пересоздадимся. Три-четыре технические шоколадки были устремлены. Я немножечко хочу сместить дискуссию в политологическое русло, потому что поздравляю, Россия у нас политтехнологик, ведущий экспортер. Вот это направление у нас растет и процветает. Так вот, просто есть несколько проблем у меня с Надеждиной. То же самое, что у меня было и с Дунцовой. Потому что первая реакция, которую я вижу, что все люди на самом деле марионетки, которые должны проиграть. Это самый первый мой перейд. Что у Дунцова, с Надеждиной, они же настолько открыто антиэстеблишмент. Они настолько открыты против всего, что выстраивалось и что индуктринировалось людей. Ну что, Дунцова, да, Дунцова, да, Надеждин, но все-таки он говорит, скажите спасибо партии гражданская инициатива, которая нечаевская. Такой эстеблишмент, но типа круга так пятнадцатого. Надеждин постоянно говорит в эфирах то, что он знает Владеленча, он знает Путина, он всех знает. Мне кажется, Надеждин все-таки он антиэстеблишментский, но с оговорками. Это те оговорки, которые мне кажутся в системе, которая пытается окуклиться в России, немножко недопустимым, потому что в прошлом году это было сильно заметнее с новогодним поздравлением на фоне солдат и ветеранов СССР. В этом году немножечко произошел откат, потому что традиции надо соблюдать. Россия у нас защитник традиционного общества, политические традиции тоже традиции. Но как-то он слишком понятно, что он находится вокруг себя может быть не специально, может быть его выбрали символом сопротивления. Из чего я делаю вывод, что скорее всего в тотально управляемом политическом пространстве такой человек скорее всего под наблюдением это минимум, а максимум под триумфураторством. Поэтому это весьма нормальная история. Она активно описана у как тебя зовут? Диктатора обмана. Ну да, спиндиктейтер. Гриф, господи. Автор всех моих проблем с переводом денег, так сказать. Что это кандидаты, которые должны проиграть. И потом это просто транслируется на внутреннюю, но в первую очередь на внешнюю публику, что ребят, у нас вообще тут демократия. И вот на прямых, конкурентных, честных выборах выиграл я, ваш невероятный и популярный, и богоизбранный инкубент. Какие вопросы? Как у вас там выиграл Дрампф, так у нас выиграл представьте имя вашего инкубента, не называя его диктатором. Это первое. Второе. Напомню вообще процедуру. Иду, это кандидаты, кандидаты к президенту. То есть сначала нужно, чтобы цик принял. Есть такой прекрасный социолог Шилов, который выпускает обзоры выборов. И вот на последних выборах это была конституция. Референт по правке? Шпилькин, да. Он математик. Он по нормальному распределению смотрит процент фальсификации. Он сказал, что на последнем референдуме Господи Иисусе Русские языки, вернись ко мне пожалуйста. У меня наложили санкции. Ужас. Что на этом референдуме по правкам конституции 30 миллионов голосов было фальсифицировано. Стандартных несвободных демократов фальсифицируется процент. Но никак не 60. По-моему Шпилькин показал, что там не 50 процентов. А лет 30 миллионов просто из воздуха появилось. Я же это смотрела. Там всего процентов 20-25 было. Это все равно очень много. Это много, но это абсолютно реально. Это абсолютно реально, но это абсолютно реально с цифром, который ты контролируешь. Если цифр может написать такую цифру, то скорее всего он может просто найти, ну не допустить кандидата, потому что Донцова тоже собрала подписи, она их не дала. Сейчас мы обсуждаем людей, которые просто собрали подпись. Что Донцовы сказали? Что у вас акт приема замера прописан был по факту, у вас не было комиссии. Я вернусь, ты не прав. Я вот только что открыла. Шпилькин сказал, что официальный результат голосов за поправки в Конституцию 65,4. А официальный результат 7,7,8. Это типа разница в 13-14 процентов. В классификации 13-14 процентов. Это 20-й год. Это, в принципе, еще времена такого зачаточного ДЭГа с трехдневным голосованием и так далее, 13 процентов. Если мы посмотрим первые ДЭГовские выборы, я не знаю, Шпилькин делал значит господи Шпилькин делал аналитику по выборам 21-го года, насколько я помню, но я сейчас не могу посмотреть, но если, я думаю, мы глянем, там тоже процент не будет 50 процентов. Это очень сложно делать в классификации даже с ДЭГом. С ДЭГом, скорее всего, проще, но вот без ДЭГа даже с трехдневным голосованием это not easy. Плюс мы же тут как бы не питаем иллюзии касательно того, что это как бы кандидат-человек, кандидат в кандидата, который действует в условиях какой-то честной игры. Нет, это не кандидат-кандидат, а человек-функция. Это человек-функция агрегации протестных настроений. Вот по факту. Вот. Да, признаюсь, с цифрами я слаб, но в сути это при этом не меняет. Он прекрасно может агрегировать протестное настроение, но возможно это с точки зрения политического environment, это выгодно. То есть специально вы собираете вокруг одного человека протестное настроение. Народ немножко выпускает пыль, выпускает пар, он чувствует, здесь глубины наш народ, что я make the difference. Опять же, извиняюсь за эглицизм. Я предоставил свой вклад. Я как-то повлиял, вот дальше теперь он будет идти вперед. Ну не получится у него, но не получится. Но зато я такой хороший, милый, пушистый. Я как-то повлиял на систему. Я кинул свой камень в борьбу с гидроавторитаризмом. Или не гидроавторитаризм, или что угодно другое. То есть вот это мой основной, мое первое представление, что возможно человек просто специально выбрал. С этим поспорить очень сложно. Он явно появился там не просто так. Но! Даже если это так. Во-первых, то, что его допустили, это уже... Его допустили к сбору подписей. И то, что этому процессу дали набрать такие обороты, там же никакие тетушки, штабы не жбли по сбору подписей. Это, конечно, говорит о том, что нету какого-то консенсуса внутри элиты с этим делать. И было бы логично, об этом говорили все комментаторы, все обозреватели. Да не будет даже около антивоенного кандидата в бюллетени, особенно после того, как не зарегистрировали Дунцова. То есть это явно отсутствие какого-то консенсуса внутри элиты. Потому что как ты уже сам сказал, цифры нарисуют, крадут. Зачем вообще с точки зрения какой-то рациональной давать возможность этим антивоенным настроениям как-то манифестироваться? Либо, как я сказала, мне кажется, что они слишком самоуверены, они думают, что у них все хорошо, потому что у них на фронте все хорошо, а то, что у них дома, им не так сильно волнует, и им не хочется об этом думать. Зачем думать о чем-то слишком неприятном? Гораздо приятнее думать о том, что Бумберг и Вашингтон-Пост пишут, что ты войну выигрываешь. Они как-то пропустили этот момент. С другой стороны, у нас же было много случаев того, как системный кандидат вдруг становился проблемой. И выходил из подконтроля. Самый яркий это Фургал. В какой-то степени это и господи Грудинин, и это Навальный. То есть у них они знают, что есть большой риск, даже если ты кого-то допускаешь на выборы, что это создаст тебе очень много проблем. Поэтому мы идем к теории того, что выборы в принципе проблема. Выборы проблема для автократии. Даже для такой, как путинская. Вот ты говорил про оптику Сминь-Диктейтер, Трейсоновскую и Гуриевскую. Но на самом деле даже из этой оптики следует то, что вся эта система построена на контроле информации, на контроле, скажем так, на импрессион-менеджмент, над управлением впечатлениями и нарративом. А когда у тебя выборы, у тебя там есть какие-то люди помимо твоего инкумбента, все равно есть риск того, что кто-то другой перехватит эти рычаги управления нарративом и впечатлением. И мне кажется то, что как на это ни посмотри, согласован он или не согласован, это вообще допуск, надежденно, к сбору подписей. То, что они пока особо как-то не реагируют на все эти километровые очереди, то сейчас появляются какие-то ранние сообщения, во-первых, о том, что там были в пабликах каких-то городских, что, кстати, тоже очень интересно, вот практически один в один посты о том, что зачем вы стоите в очередях, занадежденно, все равно все украдут в пропагандистских пабликах. То есть, понимаешь, какие настроения они сами резервируют. Апатичные, то есть это тоже интересно. Давай, три-четыре. Выученная беспомощность. Выученная беспомощность. И второе, что было тоже очень интересно, вот буквально пару часов назад появились сообщения о том, что какие-то ребята пишут волонтерам Надеждина, работникам его штабов, и пытаются их выманить на незаконную агитацию, то есть на расклейку листовок и так далее, потому что, как я понимаю, я вообще не сильно в законах, но, насколько я понимаю, расклеивать листовки, пока он не попал в бюллетень, это тоже немножко против российского законодательства, за это его незаконная реклама, за это его могут снять. Подписей на предприятиях. Да, да, да. Они пытаются их вывести на что-то подобное, то есть только-только появилась какая-то реакция, они пытаются его скомпрометировать, но пока на него особо как-то сильно не давят. То есть это тоже, как мне кажется, показывает определенную уязвимость. Более того, мы видели сливы, мы видели определенные сливы о том, что не верхушка ИИД кремлевских, а, скажем так, ребята чуть пониже, опять-таки это сливы, то есть это из какой-то категории слухов, но это вполне логичная фигура слухов, что всякие бюрократы поменьше недовольны ситуацией в стране. Они не могут съездить в Дубай, потому что у них зарплаты тоже не растут. Работают они сильно больше, чем раньше, спроса с них сильно больше, чем раньше. И определенные напряжения в элитах тоже есть. И мне кажется, вот как раз-таки эта ситуация это показывает. Во-первых, накопленное напряжение в обществе, запрос на какое-то политическое действие, и как только оно вообще появилось, люди толпами побежали. А во-вторых, определенная некомпетентность, ошибки внутри самой системы. Они не знают, что с этим делать. Они вот сейчас мочат этих народных артистов. Это для них понятно. Это для них понятно и привычно. А когда кто-то из своих не публичных лиц, а из своих мальчиков для битья начинает что-то подобное делать, а еще к этому человеку присоединяются жены военные. Там что-то тоже очень интересно. Там Надеждин для меня моментом, я с Найки согласна, когда я такая, о, это интересный кандидат, когда я задумалась про то, что это интересный кандидат, он приглашал их на сходку инициативной группы, когда его выкрикивали, выдвигали в качестве кандидата кандидата. Он работал с женами мобилизованных. Это для них, мне кажется, нечто непривычное, к чему они не привыкли. Они делают ошибки одну за другой, пока что. Нужно ли привыкать, чтобы бить дубинкой, чтобы доставить. Опять же, немножко отошлюсь назад. Мне очень понравилось то, о чем Юдин сегодня выпустили материал с Юдином и Астронагия, то, что готовится приблизиться. Есть у нас такой древний римский институт политически называется в котором по советскому примеру это когда голосуют за одобрение или не за одобрение. Ты не выбираешь этого, этого или этого. А ты говоришь да или нет. Это совершенно другая процедура. И эта процедура требует очень важные вещи. Других явок и других процентов голосовавших. Для меня все еще очень важным являются выборы в России. И в первую очередь результат. Потому что мы немножко устояли. То, что говорить о победе реконсильных кандидатов в принципе немножко детский репет. Это настолько маловероятно, что на это не смотреть. А вот с какой явкой, с каким процентом за выиграет президентская федерация это уже чуть-чуть другое. Или будут классические кандидаты 70-70. 70 пришло, 70 проголосовало за. Или это будут такие стародобрые туркменские 95-99. Которым все пришли и все сказали да, это лучший лидер на земле. Не могу еще стоять против Бердыну Хамедова. Лучший вы лидер на земле, конечно же. Такой мужчина на таких конях и такие книги пишет. Как его не любить? Все мои туркмены мне расскажут, что его можно не любить, но это уже другое. А город-то какой красивый, как похорошел при нем. Да. Наверное, фраза «все мои туркмены» очень клониально звучит. Я согласна, что это правильный плебисцит. То есть в той или иной степени эти выборы они будут плебисцитом. В принципе все предыдущие выборы были плебисцитом. Я один из, мне кажется, главных теоретиков демократии. Особенно демократии в России. Мне кажется, что иностранным агентом он стал из-за его недавней лекции, как раз-таки в «Двери в живом слове» про демократию. Но я опять-таки тоже сошлюсь с комментарием Юдина, только не Deutsche Welle, а вот важным историям. Он дал тоже буквально пару дней назад. Юдин оценивает протестный потенциал российского общества, да и не только общества, не только глубинного народа, а вообще крайне высокий. Но при одном условии. Если будет какая-то альтернатива, четкая, сформулированная и надежден. На самом деле альтернатива неплохая. Я вернусь сначала к разговору. Он альтернатива, которая мне кажется чем-то максимально нереальным и запредельным для очень разных когорт российского общества. И для таких путинистов, потому что вроде бы свой. Я, кстати, думаю, что его на выборы допустили, потому что вроде бы свой. Понятно, что от него ожидать. И для людей либеральных взглядов, потому что ну вот хоть кто-то у нас пошел с антивоенной повесткой, и он к ним на прямые эфиры ходит. Плюс он соблюдает старое правило «лысый-усатый». Лысый-усатый, обязательно. И для более каких-то аморфных слоев общества. И для военных, потому что он с их женами общается. На мой взгляд, это реально неплохая альтернатива. Опять-таки, я не знаю, что будет дальше. Но вот мы говорили про то, что люди ходят в эти штабы, появляются очереди, и это может быть как способ аккумулировать протесты и настроения, а потом их раздавить и вогнать людей в очень сильный напад, а может быть абсолютно наоборот. Это же инвестиции. Это инвестиции своего времени. Для кого-то это в очереди поставить, а для кого-то несколько дней отпахать практически за бесплатно, чтобы эти подписи собрать. Это создание целой новой политической сети. То есть эти штабы возникли практически во всех регионах, хрен пойми откуда. За дни, я сейчас наблюдаю за тем, что творится в этих чатах, люди воодушевлены. Людям максимально радуются. Они этого так долго ждали. Они счастливы, они полны надежд. И это очень плохо для такой системы, как российская, которая на самом деле она зависит не от политизированной части общества, большая часть общества деполитизирована, демобилизована. Даже если мы посмотрим, я не знаю, откроем какую-нибудь военную пропаганду кремлевскую, именно не военная пропаганда с необщим фокус освещения войны, а вот то, как они людей на фронт вызывают. Они же их деньгами называют, а не политическими лозунгами. Политические лозунги провалились. То есть они... Я почти закончил свое исследование хештегов слов в пространстве СМИ. И там очень смешные результаты. Примерно за два месяца слово появляется и исчезает абсолютно полностью. То есть будет Белая лаборатория, будет военная хунта, будет... Нацисты немножко подержались, как и Азов. Но, возможно, просто эти как раз слова взлетели. Когда политизация была очень успешной, после Крыма, вот эта крымская знаменитая весна, Крым не создал собственного уличного движения. Они готовы людей политизировать, но когда им нужна какая-то активная политическая поддержка, они предпочитают им платить. Возможно, это как-то отражает их собственные внутренние ценностные предпочтения. Я все еще твердо стою на том... Я знаю, почему ты ведешь, да, я с тобой согласен. Они про деньги, они не про нацизм, не про фашизм. Но вернемся к обратному. Эта ситуация, она огромная, она опасная. Ты даешь людям надежду, ты этих людей знакомишь друг с другом, ты создаешь картинку того, что этих людей немало. Появляются новые организованные политические ячейки. То есть протесты там... Получается, вообще теорганизация ФБК выросла из превыборной кампании Навального на америкских выборах в Москве 2013 года. Протесты 2021 года, когда было отравление Навального, которые были самые массовые по охвату городов в российской современной истории, выросли из штабов Навального. Они с одной стороны разрушили все старые оппозиционные силы, а с другой стороны случайно взяли и создали новые. Еще и в очень неудачный момент. В момент... Ну, почему? Потому что есть прекрасная статья, называется она... То ли правый национализм в странах Старой Европы, то ли нацизм в странах Старой Европы. И о чем она твердит? Она, в принципе, рассматривала статья... Старая статья. Она рассматривала Италию, Германию и... Что это было? Это была Румыния. Она рассматривала Германию, Италию и Румынию и смотрела за чем? За очень интересную вещь. За массовыми движениями и институтами. Потому что во всех этих странах были политические, демократические институты, но они не смогли поделить в себя массовые движения. В первую очередь страх перед коммунистами. В Германии это привело к приходу ультраправлых. В Италии это привело к приходу ультраправлых. В Румынии гражданская страна она привела просто... Эта вся история привела к большому... Большому количеству... Просто критикоризации населения и формирования таких сильных политических движений, которые власти не прощущли. Потом, спасибо Гитлеру, железная гвардия пришла к власти в Румынии. Но к чему я здесь веду? Если мы сравним ситуацию России на развилке и есть два полюса. Мы назовем это германский полюс и британский полюс. И вот можно создавать политические партии, институты, игроков по британскому сценарию, а можно создавать большие народные движения по немецкому сценарию. И вот мне кажется, что на самом деле это большой провал российской государственности и возможно демократии в том, что в принципе Надеждин является кандидатом, он является символом. С точки зрения демократии, наверное, надо все-таки голосовать скорее кандидатом, чем за символы. Потому что очень легко, если народ привыкнет голосовать за символ вне зависимости, что это за человек, то он не будет требоваться по итогу ответственности. Потому что мы привели какую-то силу, мы привели символ к власти. А то, что человек не справился, ну какая разница? Это же была наша большая светлая побега. И вот это меня не радует, потому что надеждин является символами. Тот же Явлинский, ну со всем его правлением, он является именно кандидатом. Это человек, состоявшийся в позиции, состоявшийся программой и с репутацией. Но что? Поэтому я даже не выглянулся, если не ошибаюсь. — Явлинский? — Да. — Ладно. Данелл, мне кажется, ты тут очень немножко путаешь мухи с котлетами. Демократии развитые, действительно развитые политические системы, они подразумевают не только плюрализм какой-то, личностей и так далее. Они подразумевают, во-первых, определенную государственную организацию, во-вторых, постоянное представительство различных идеологий, политических программ, символов. Люди меняются, а основополагающие идеи, институциализированные в виде партии, остаются. Когда у тебя политическая система построена на персоналиях, а не на тех, какие идеи эти персоналии отождествляют. У тебя не демократия, у тебя даже, скажем так, не совсем, скажем так, политическая система. Я сейчас тебя Сомиком Дали кину. Другого Дали. Я тебе Дали Роберта? Да, Роберта Дали. Я тебя кину, господи, Стаффаном, господи, как сейчас это открою, Стивеном Лэнгом, короче, я тебя кину другим челом, который как раз-таки более современный чувак. Он утверждает, что политика, на самом деле, просто игра в покемонов, потому что мы именами бросаем. Я очень устал, потому что я сижу под одеялом час, и мне очень жарко, я не могу больше думать. С кем одеяло? Секунду. Это невыносимо. Я сейчас сдохну. Это называется симулятор русского оппозиционера. Возможно. Мы опять уходим, хрен пойми, куда, зачем. Наоборот, проблема огромного количества развивающихся стран, которые все никак не могут демократизироваться, потому что там люди голосуют за персонали, а не за идеи. И каждый... Это яркий кейс Латинской Америки. Ответственность... Это уже вторично. Там нет структур каких-то организационных. Они постоянно меняются. Там постоянно идет какой-то бесконечный цикл цветных революций. Один диктатор популистский меняется, или другого популистского диктатора. Ну или полудиктатора. Диктатора неважно. Как раз таки... Это вообще никак не относится к Надеждину. Надеждин... Он точка аккумуляции протестных настроений и потенциально неплохой какой-то консенсусный переговорщик во время точки какого-то правосудия переходного периода и так далее. Тут какое-то... Согласен, да. Какое-то его личное ответственность мне кажется говорить, мягко говоря, рано. Простите меня за автологию. Говорить мягко говоря. Тогда такой вопрос. Потому что, в принципе, мы не сами поддерживали Надежде, мы рассказали о своей позиции. Такой вопрос. А что делать, когда он проиграет? Вот тут, кстати, самая важная история. Я вижу два сценария развития. Опять-таки, это вот всё из категории крустального шара из жопы. Но наиболее два вероятных сценария, как мне кажется. Первый, его не регистрируют. Если его тихо, мирно не регистрируют, скорее всего, тут идет еще одна разбилка. Либо они с Дунцовой... Он начинает делать то же самое, что делает Дунцова. Либо делает партию свою новую. Потому что, как раз, вся эта история с Надеждиной показала, что сейчас единственным легальным способом протеста против системы и против войны является сбор подписей. Нечто легальное. Они будут собирать подписи на регистрацию партии. Создавать такую картинку. Она разрешена. Это тоже очень интересно. Мы узнали... Мы открыли новый вид протеста. В Российской Федерации. В этой ужасно авторитарной системе мы открыли вот такой вид протеста. Либо они делают так, либо они спускаются в унитаз, ничего не делают и призывают, например, они, достаточно вялые, все другие оппозиционные спикеры, вернуться к стратегии, сформулированной на дискуссии в Дожде. Где-то 2-3 недели назад. План карта? Голосуем за кого угодно, кроме Владимира Владимировича. План карта, да. Вторая история, его не допускают. И не допускают как-то не очень красиво. Дело в том, что это персональные инвестиции, это система штабов, которая появилась. Это же чатики в Телеграме. Это очень много чатиков в Телеграме. Волонтеров. Я собирала подписи в Батуми. Там в этом чатике волонтеров 45 человек. Это немало. Это штабик в Батуми. А там таких штабиков было очень много. У тебя есть новые политические ячейки, которые организованы. В которые люди инвестировали, где люди почувствовали то, чего они очень давно не могли чувствовать, чего очень хотели. Чувство надежды. Чувство солидарности. И чувство моральной правоты. Они очень много в это проинвестировали. Если надежды не допускают как-то очень некрасиво, эти чувства неоправданной инвестиции могут конвертироваться либо в злость, как это было с Болотной, потому что там люди тоже говорили, мой голос украли. Московские протесты 2019 года мою подпись украли. Так может быть. Либо в Апачу. И вот второй вариант, мне кажется, менее вероятен. Мне кажется, что весь этот кейс с допущением Надеждина является показательным примером несостоятельности и какого-то отсутствия внутреннего консенсуса в российских элитах. Если этот какой-то пока еще не конфликт, если это отсутствие консенсуса касательно того, что делать с Надеждиной и вообще что делать дальше несколько углубится и наложится на какие-то протестные, антипутинские, антистеблишменские настроения, вот тут может быть что-то очень неожиданное. Я вот так скажу, осторожно. А третий сценарий, он допускается до выборов, он идет на выборы и он проигрывает 5 процентов. Я думаю, будет нечто похожее. Но то, что его допустят до выборов, я очень сомневаюсь. Я правда очень, очень сомневаюсь. Новогоднее чудо, его допустили и он проигрывает. Просто вот landslide, что называется у нас здесь. 5 процентов. Без параметра. Кстати, вот по поводу этого, я сейчас подумала, недавно появилась новость, что откроют все-таки выборательные участки недружеских иностранных. Если он действительно в честную проиграет, ну может не с результатом в 0%, но с результатом в 7%, это будет честно посчитано, вот тут его полностью... Это будет действительно сигналом укрепления путинской власти и это максимально сольет какие-либо протесты, как мне кажется. И в этот момент мы напоминаем, что идти на избирательные участки в недружеских странах и вообще за пределами России это большой риск, потому что вы не знаете свою личную информацию, свое местоположение за пределами России. Поэтому делайте это на свое усмотрение. Это и так все равно все знают, но это как бы реально насрать. Когда этих людей, которые ходят на избирательные участки в недружеских иностранных тысячах, у них нет столько денег и желания этим всем заниматься, как-то преследовать тысячу людей, которые уже уехали от России. Зачем? Плюс это абсолютно легально. И поставить подпись за одежды нелегально. И проголосовать на выборах абсолютно легально. Даже иностранным агентам Верховный суд дал пояснение, что им можно голосовать на выборах. Это самое интересное. Ну так вот. Но я думаю, если его допустят до выборов, то это полтора месяца. У него появляется право быть в телике. У него появляется право назначать доверенные лица. Он говорил о том, что хочет сделать Дарью Думцову своим доверенным лицом. И отправлять ее на телик, на теледебаты и так далее. У него появляется очень много возможностей воздействовать на российское общественное мнение. Я не думаю, что если ему это все дадут, то он наберет полтора процента. ФБК же недавно сделал социологическое исследование, где они бланкетно померили рейтинг Путина и сказали, что он 40-45 процентов. И это при абсолютной цензуре. А если к этому добавить появление в телике Бориса Надеждина, может там будет уже не 40-45, а 30-35, 20-25. Я не думаю, что до этого они дойдут. Я думаю, они будут пытаться его как-то слить сейчас. И в зависимости от того, как они это сольют, тут могут быть разные варианты. Я пока думаю, что наиболее вероятным вариантом это то, что они с Думцовой начнут делать какую-то партию. Они используют эту систему организованную штабов. Они будут дальше собирать подписи. Они будут дальше делать легальные протесты. Потому что то, что мы увидели с Башкортостаном в последние дни, приходят очень грустные новости, что все-таки протестные акции будут разгонять и будут сказать очень жестко. В Башкортостане там убили протестующих. Это да. Просто опять же вопрос у меня в том, что для российского движения и для индивидуума в том числе у нас есть возможности. Что это можно сделать? Оно захлёбывается. Что дальше? Создавать партию? Я думаю, они будут дальше создавать партию. Они будут дальше делать... То есть таким легальным путем пытаться как-то интерпорировать эту систему принятия решений? Нет, интерпорировать систему принятия решений это невозможно, если его сейчас сольют. Они легальным путем будут раскачивать лодку. Создавать видимость того, который против Путина не в меньшинстве. И сигнализировать об этом элиту. Вот. Вот что интересно. Я думаю, это наиболее вероятно, что его не допустят, но эта структура штаба никуда не денется. Это чувство того, что я постарался, я почувствовал себя немножко героем, а меня это украли, это никуда не денется. И это можно, если, скажем так, недопуск надежды не будет выглядеть супер несправедливо, то если он не выглядит супер несправедливо, то это конвертируется в какую-то легалистскую протестную деятельность. Если это выглядит несправедливо, это может конвертироваться реально в какие-то не совсем легальные способы демонстрации недовольства. Может. Чему мы не призываемся? Мы не призываемся. Но я просто говорю, как мне это кажется. Если он попадает в бюллетень, то я думаю, это прям, это пизда. Это реально пизда, потому что за полтора месяца процентов 10-15 у Путина он может оттянуть легко при помощи телека, при помощи радио, и тогда и тогда все. И тогда уже никакие фальсификации в 13, да хоть в 25 процентов не сработают. Тогда у нас будет развиваться белорусский сценарий. Да, но то, к сожалению, в отличие от... В Белоруссии надо протестовать в огромном количестве городов, и это крайне тяжело, учитывая, что по Кыргызстану мы знаем, что соцсетства прикрываются. В Белоруссии прикрываются, в Кыргызстане прикрываются, но это же не так важно. Это все равно видно. То есть если ты живешь в центре города, ты видишь, что там какие-то люди, это же происходило и до появления соцсетей. Это тоже возможно. Живя в Твери, как бы очень тяжело бороться с федеральным центром. А мы знаем, как у нас МАФши на Москву кончаются. Но, кстати, мне кажется, это уже тема для отдельного разговора. Я просто действительно считаю, что... Ты абсолютно прав, что этот Кремлевский проект, который, мне кажется, они хотели, опять-таки, как-то сейчас Екатерина Михайловна Шульман говорит про метод выжигания дофамина, то есть дать какую-то надежду, потом его закатить, но они не ожидали, что этой надежды будет так много. Правда. Да, надежды, кстати, много. И они тут проебались. К сожалению, для них. Ну, к сожалению, для них... Посмотрим, да. Ну, в завершение, потому что у нас уже кончается все время всех зум-конференций, надо, наверное, напомнить, что в 2024 году найдет 40 выборов, 8 из них практически в разных странах, и я думаю, что поболтать у нас еще будет много возможностей, так что присоединяйтесь и до скорых встреч. Пока-пока. Пока-пока. Завершай. Завершаю. До свидания.