Details
Nothing to say, yet
Nothing to say, yet
There is a huge stone house in the uncle's estate that looks like a castle. It is a pretentious but ugly and even grotesque two-story building with a round dome and a tower that is rumored to be haunted. The father of the current owner used to live there, and later they turned his rooms into a pharmacy. What was even scarier was that there were strings stretched out in the empty curved window at the top of the tower, creating a so-called Lead Harp. When the wind passed through the strings of this unconventional instrument, it produced unexpected and strange sounds, ranging from quiet rumblings to restless and dissonant tones, and an intense roar as if a whole dream haunted by fearful spirits flew through them. At times, Sasha felt like giving up on what is called life, not washing his face with cold water in the morning with thin ice flakes floating in it, not going to school where everyone scolds him, and not experiencing the pain in his lower back and his В имении дяди был огромный каменный дом, похожий на замок. Это было претензиозное, но некрасивое и даже уродливое двухэтажное здание с круглым куполом и с башнею, о которой рассказывали страшные ужасы. Там когда-то жил сумасшедший отец нынешнего помещика, потом в его комнатах учредили аптеку. Это также почему-то считалось страшным, но всего ужаснее было то, что наверху этой башни в пустом изогнутом окне были натянуты струны, то есть была устроена так называемая Олова арфа. Когда ветер пробегал по струнам этого своевольного инструмента, струны тесновали сколько неожиданные, столько же часто странные звуки, переходившие от тихого густого рокота в беспокойные нестройные стоны и неистовый гул, как будто сквозь них пролетал целый сон, пораженный страхом гонимых духов. С временами Сашке хотелось перестать делать то, что называется жизнью и умываться по утрам холодной водой, в которой плавают тоненькие пластинки льда, не ходить в гимназию, не слушать там, где все его ругают и не испытывать боли в пояснице и во всем теле, когда мать ставит его на целый вечер на колени. Но так как ему было 13 лет и он не знал всех способов, какими люди перестают жить, когда захотя от этого, то он продолжал ходить в гимназию и стоять на коленках. И ему показалось, что жизнь никогда не кончится, пройдет год и еще год, и еще год, а он будет ходить в гимназию и стоять дома на коленках. Село Блины съедено дорогой соседушка Максим, забыл как по батюшку, извините великодушно, извините и простите меня старого старикашку и нелепую душу человеческую за то, что осмеливаюсь вас беспокоить своим жалким письменным лепетом. Вот уж целый год прошел, как вы изволили поселиться в нашей части света, по соседству со мной мелким человечеком. А я все еще не знаю вас, а вы меня, стрекозу, жалкую не знаете. Позвольте уж, драгоценная соседушка, хотя посредством всех старческих геероглифов, познакомиться с вами, пожать мысленную вашу ученую руку и поздравить вас с приездом из Санкт-Петербурга в наш недостойный материк, населенный мужиками и крестьянским народом, то есть тибейским элементом.